Назад

Среди стихий

сделали все,
чтобы  пройти
максимальный вариант маршрута. Но из десяти походных дней четыре провели под
пургой, и компенсировать их не удалось: не могли же мы каждый день проходить
по пятьдесят километров?
Но в  тот мрачный день  мы свои пятьдесят прошли.
К концу  дня, когда
подумывали уже о ночлеге,  увидели километрах в двух  впереди дым, а потом и
домик.
Это были геологи. Они владели хорошим уютным санным домиком с печкой, с
запасом угля.
Домик был прицеплен
к  гусеничному вездеходу,  но сегодня
вечером они никуда не ехали, а собирались мирно переночевать на месте.
До
Хальмера оставалось километров
восемьдесят, мы  приблизились со
стороны гор, и геологи недоумевали, откуда мы взялись.
- Заходите, грейтесь, - сразу пригласили они.
- Спасибо, - ответил Начальник, - мы не замерзли.
- Куда идете?
- В Хальмер.
- Правильно идете.
- Знаем, - с достоинством ответил Начальник.
- У  нас тесновато,  но поместимся,  двое  нар есть свободных, широкие,
печка натоплена, чай уже готов...
- Спасибо, -  сказал Начальник,  - сегодня  еще  пройти надо,  продукты
поджимают.
- Продуктов дадим.
- Может, согласимся, - вмешался я.
- Да нет, парни, - обратился ко мне Начальник во множественном числе, -
чего уж там, до Хальмера  день пути, ну два от  силы, вышли на тренировочку,
чего уж свои планы менять.
- Конечно, -  тоскливо подтянул ему  Малыш, хотя душою  и телом был  со
мной.
Директор хранил философский нейтралитет.  Он тоже был не прочь остаться
в тепле, но гораздо больше его занимало  происходящее как эпизод той игры, в
которую мы добровольно ввязались:
чем это кончится?  Казалось,  он потирал
руки.
Всколыхнулась во мне обида. Черт побери,  я бы высушил за ночь ботинки,
и кончились бы мои беды.
- Пошли,  -  сказал  я  и  пошлепал
вперед  со  всей  доступной
мне
скоростью.
Я
чесал  вперед что
есть  силы
и
здорово  оторвался  от
остальных. Сзади витал  приглушенный расстоянием  крик Начальника: "Сто-о-й,
при-ва-ал..."
Они остановились,  не дойдя до меня,  но к ним назад  я не пошел. Тогда
они снова надели рюкзаки и пошли ко мне сами.
Что может быть  тяжелее чувства обиды?  Сразу во всем мире не  остается
ничего, кроме липкого холода...
Потом я подумал, что там, далеко, в тепле, меня ждут другие люди. Потом
я посмотрел на тундру вокруг и вздохнул; воздух был чистый  и яркий. Потом я
посмотрел на троих маленьких черных человечков - они двигались и были заняты
этим.  Потом я
увидел себя,  тоже  маленького,  согнувшегося, сидящего  на
рюкзаке в стороне, и почти рассмеялся, но злость не прошла.
- Саня, полезай в палатку, -  сказал Начальник, - стену сегодня ставить
не будем, разводи примусы.
Я  возился с
примусами,
а ребята  снаружи
заканчивали  установку
палатки. Вдруг ее тряхнуло ветром, дальше - больше. Ветер возродился. Ребята
начали строить стену. И что-то не ладилось у них.
- Саня, -  позвал Начальник, -  кирпичи не получаются, может, вылезешь,
сделаешь?
- Сделаю, после примусов.
Обычно снежные  кирпичи  для стены поддевают лопатой.
Но я никогда не
брал  с собой лопаты,
подбивал  обпиленный с
боков  кирпич ногой, и
он
откалывался сам  ровно по  слою.  В  этот поход я  уговорил  ребят  не брать 
 ... следующая страница