Назад

Среди стихий

и много  раз  подтягивается,
зацепившись  за острый  выступ, и говорит,  говорит,  проглатывая слова, ему
говорить скучно, потому что мысли уже улетели вперед.
Кыля - Николай Молтянский.  Среди красноярцев он сейчас законодатель. Я
с ним не был знаком, хотя на Столбах меня водили в его избушку на "Грифы".
- Так это ты?  -  говорит  он и  протягивает
руку.  И  вдруг  широко
улыбается.  У него рука  большая,  твердая, с  гладкими, стесанными о  скалы
подушечками пальцев. А улыбка...  Я уже не
могу оторваться от Кыли,  будто
прилип. Он знакомит меня с Деминым и рассказывает его историю:
- Демин не столбист,  с детства  на скалы не
ходил, как Седой,  Шурик
Губанов или я. Он  уже студентом  был, когда полез
"по-черному" и чуть  не
"созрел". Ему подвели веревку.
Он  успел ухватиться.  Повис.
Потом пошел
зачем-то по  ней
вверх.  Потом  вдруг
бросил
ее  и
опять  по
скале
"по-черному". От  такой наглости мы
с  Шуриком Губановым обалдели.
Ну  и
забрали его. Он с  первых недель начал ходить превосходно.  А сейчас...  сам
увидишь.  И еще  я тебе  скажу: надежнее его
на страховке нет. Меня как-то
упустили,  и я  падал. Спас  горнолыжный навык  -  рулил, как  на крутяке, и
изловчился попасть на полку. С тех пор я не скалолаз - страховке не доверяю.
Это болезнь. Но Демин вылечит меня, когда он страхует, я спокоен.
Кыля теперь тренер.  Он повел меня  на скалы.  Мы по карнизам поднялись
довольно высоко, к  площадке, где  прилепилась  сосна.  Там на  стене висела
веревка, наверху  перекинутая через блок.  Я  надел пояс.  Кыля  мне показал
маршрут.  Я огляделся и подумал, что  если сорвусь, то вот  на этой полке не
задержусь, а уйду вниз.
- Иди.
Я стал подниматься как мог быстро. По инерции прошел несколько метров и
застрял.
- Срывайся!
Я отпустил серую жесткую стену, и она рванулась вверх. Море повернулось
вокруг и  закачалось. Солнечный блеск охватил меня  со всех  сторон, а стена
уже стояла рядом неподвижно. Я нашел зацепки, и веревка ослабла.
- Ты не веришь страховке, - услышал я снизу.  - Иди!
Я  пошел опять  вверх,  отталкиваясь  ногами,  не думая,  что  будет  в
следующий миг,
и почему-то не падал.  Скала  открывала мне  свое непомерно
вытянутое светло-серое каменное лицо. Но вот я опять остановился.
- Срывайся!
Защемило внутри. Падение. Закачался. Стена удаляется... приближается.
Смотрю вниз. С удивлением думаю, что не страшно.
- Ты не веришь страховке! Иди выше!
Мне теперь все равно - что выше, что ниже.  Я  рвусь вверх, не заботясь
о том, чтобы удержаться. И тут  на меня налетает  вихрь восторга. Это длится
целые минуты,  и ни секунды  я не стою. И  вдруг, совершенно не заметив, как
это произошло, повисаю.
- Вот теперь не боишься...
- Я  освободил тебя от страха,  - сказал Кыля,
вытирая рукавом пот. -
Теперь тебя можно тренировать. Но учти:  пока что ты лез  не сам. Это я тебя
поднимал.
- Да, я понимаю.
- Нет, не веревкой.
- Да, я понимаю. А ты можешь так же поднимать ребят, когда они идут?
- Тебя-то легко,  ты не освобождаешь сам свою  силу. А они... они и так
идут на пределе. Пойдем смотреть.
Те соревнования проводились на
скале Хергиани, на
Старой  Крымской
дороге, над Мухолаткой.
Идут парные  гонки. Четыре очерченных ограничительными шнурами маршрута
уходят вверх: справа - два женских, слева - мужские.
Поиск зацепок глазами вверх-вперед. Запомнить, как прошел предыдущий. В
памяти записать сотни движений, жестов, ускорений, чтобы за считанные минуты
точно проиграть их силой своих рук и ног.
Порядок номеров - по  жеребьевке.  Первым номерам идти  труднее  (судьи
выбирают незнакомые трассы, и тренировка на них запрещена).  Но там, где все
прошли, вдруг кто-то идет по-иному и выигрывает.  Шахматная задача на ходу -
стремительный блиц. 
 ... следующая страница