Назад

Среди стихий

теплые месяцы  лета я с  утра уплывал в  Черное море и возвращался на закате
солнца, замерзший, изнемогающий
от голода,
но гордый приобщенностью
к
стихии.
Я купался
в
штормовом  прибое,
изучал  большие
волны  у
берегов.  Несколько раз совершал  ошибки,  но получал лишь легкие физические
травмы. И все же настоящее  коварство воды я узнал  путешествуя на плотах по
горным рекам.
...В  22-м пороге Мельзейского  каскада  реки Ка-Хем (Южный Саян, Тува)
плот  Александра  Степанова  налетел
на  камень  и  застрял  над  основным
сливом. При помощи веревок команда перебралась с плота на берег, и сплав был
прекращен. Это было в 1961 году. Годом позже я участвовал в сплаве по той же
реке на  плоту под командой Игоря Потемкина.  Когда мы обошли по берегу 22-й
порог  и  стали  разглядывать
его,  Игорь
сказал одному
из  участников
степановского сплава, бывшему с  нами: "Ваше счастье,  что плот  застрял над
порогом, а  то бы  тебя
сейчас не было
с  нами". Сутки мы потратила
на
тщательной изучение 22-го. Картину он являл собой угрожающую: тяжелый камень
стоял  на  обрыве ступени,  разбивая  падающую реку;  он походил на корабль,
запущенный на полный  ход и покинутый
командой; а нам нужно  заскочить под
самый его форштевень, а  потом  успеть увернуться. Создавалось  впечатление,
что  в
случае ошибки в
маневре  команду  ждет гибель.  Мы  думали  столь
категорично потому, что в таких порогах раньше никто не плавал.
Гибель
экипажа,  казавшаяся
неизбежной
первопроходцам,  не
произошла. После
тщательных расчетов мы
выполнили необходимый маневр, и
секунды,  проведенные в 22-м
пороге, остались в  памяти как напряженнейшие
ярчайшие секунды моей жизни.
Четырьмя годами позже я видел на киноэкране,  как плот Владимира Бялого
на всем ходу (читай  - на полной  высокой  воде) врезался в страшный  камень
22-го порога, косо встал на  дыбы, перевернулся, погребая под собой команду,
и... все бяловцы остались живы и здоровы.
Что  же испытывает  человек, попав  в
поток горной реки?  Этот вопрос
отнюдь  не
риторический. Он имеет
практическое  значение  для выработки
поведения спортсмена в критической ситуации, грозящей катастрофой.
Еще  до 22-го,  пройдя  3-й порог Мельзейского  каскада, порог сложный,
красивый и чистый, без  камней, с мощной струей, бьющей  в гладкую стену, мы
задумались над ощущениями человека, упавшего в воду. И  в этот порог я решил
прыгнуть, чтобы  испытать все  по доброй воле.
Но в результате обсуждения
идея  выродилась - решили,  что без веревки  опасно, но с  веревкой было еще
опаснее...
Через неделю  я все-таки попал в воду,  не совсем добровольно,  но и не
совсем неожиданно. Мы втроем шли  берегом, разведывая новые пороги. Это было
ниже 22-го, при подходе к Ка-Хемской  Трубе. Путь преградила скала, уходящая
в воду, и, как обычно, мы попытались пролезть по стенке над водой.
На этот  раз едва  мы прошли  по  скале десяток метров, как  всем стало
ясно,  что  дальше  пути нет. Игорь  со  Львом  повернули назад. Но  я решил
продолжить  лазанье  (поступку
этому  нет  оправданий,  но
что  было, то
было). Ребята не оборачивались  и не видели меня.  Скоро они совсем скрылись
за выступом  скалы. Я никогда бы не  решился на такое лазанье без страховки,
если бы подо мною была не вода. Струя  била в стену  и, отражаясь, уходила к
середине реки; было видно, как впереди падает река  в слив порога, в котором
и плот нырнет, и гребцов, пожалуй, затопит по пояс. За  секунду до падения я
сделал все, чтобы удержаться, а потом отцепился и, оттолкнувшись, спрыгнул в
воду. После жесткой грубости камня  был блаженный миг, когда вода подхватила 
 ... следующая страница