Назад

Среди стихий

через
пороги  пустой  плот из
восьми-десяти бревен, непонятно кому и зачем нужных.
Но это при взгляде со стороны. Если же взойти  на плот, то каждый легко
убедится, как приятно кататься на нем  через пороги.  Вот посмотреть хотя бы
на  наших женщин. Брал  их Начальник  в самые сложные
пороги по  одной, не
более. Говорил,  что надо облегчать плот.  Но тут он  врал: просто рисковать
парнями - это он на себя еще как-то брал, но женщинами, и сразу тремя...
И не
было несчастнее  людей  на  свете, чем те  двое,  оставленные на
берегу.
А третья, отплывающая с нами, была  королевой мира. Она пыталась скрыть
свою радость, быть будничной и деловитой, как и мы. И я каждый раз завидовал
ее тихому восторгу.
А  когда на плоту была  Галя, я работал в порогах  как зверь, а однажды
даже чуть не перепутал команду Начальника: я не сделал неверного движения, я
только подумал о неверном движении, но Начальник это заметил.
Когда же на плоту не было Гали, я чувствовал  Начальника очень точно; я
слышал
его  сомнения,
его  уверенность,
его
беспокойство и
пару
раз... страх. (Кстати, почему, собственно, стесняются страха? Разве без него
испытаешь настоящую остроту спортивного сплава?)
На плоту, в порогах,  я очень любил  Начальника.  На берегу меньше.  Он
стал  относиться ко мне с  раздражением, и тут я его  опять  понимаю. Дело в
том,
что подружились мы
с  ним в  предыдущем  походе,  когда  он не  был
Начальником и мы с ним вместе лазали по скалам, разглядывали пороги; в любой
разведке мы обязательно сопровождали тогдашнего, другого Начальника. Мы были
"активом" похода. А теперь, когда плот  останавливался и дремал, привязанный
к берегу, я тоже дремал в тени или на солнышке, и Галя была рядом. Начальник
серьезно считал: все, что происходит  в походе, должно быть подчинено единой
цели. А нам на реке попадались очаровательные пляжи - открытые, и широкие, и
маленькие,  отгороженные  большими  камнями.
Почему-то  я  не  замечал  их
раньше. А теперь на этих пляжах мы с Галей загорали.  Но она все-таки иногда
отправлялась  на разведку со всеми  вместе. А я нет.
Так  наши отношения с
Начальником дали трещину. Я этого не хотел. Да, наверное, и он тоже.
Однажды мы шли вдоль реки с  рюкзаками, и Начальник попутно разглядывал
пороги. Я без остановки  шел вперед.  Километра через  два выбрал по  своему
разумению место,  где удастся  причалить
плот, оставил  рюкзак и
побрел
назад. Встретился со всеми, разминулся и пошел дальше  к плоту. Не доходя до
него, искупался в заливчике, прилег на солнышке и заснул.
Проснулся,  и  все было тревожно:  солнце  ушло,  нависли тучи, плотный
ветер гнул спины деревьев и гладил шершавой ладонью траву.  Я вышел к воде и
сразу увидел плот.  Он был метрах  в трехстах выше  и быстро приближался. На
моем  месте
у передней  греби
стояла
Люся
(вот ведь
как
ей
повезло!). Маленькая такая рядом с Андреем и Женей, она старательно налегала
вместе
с ними на гребь,
смешная в больших  штормовых штанах, перетянутых
между ногами ремнем от спасжилета, и этот огромный раздутый жилет, одетый на
нее как панцирь. Она и головы не повернула в мою сторону. Впрочем, остальные
тоже. На плоту были все восемь человек. А я на берегу. Я подумал, как сейчас
побегу  трусцой за плотом и  как ниже, погрузив на
плот рюкзаки, все будут
ждать и угрюмо молчать, когда я явлюсь.
В голове мелькнула абстрактная  мысль - сесть  на  плот на ходу  (место
было  серьезное, плот то  нырял в валах, то  дергался  на камнях, на нем шла
напряженная работа), и  сам удивился,  когда вдруг  оказался в воде.  Теперь
плот
приближался  ко
мне
не  так
стремительно,
а  берега  набирали
ход. Выскакивать в  основную  струю было слишком  рано, ниже 
 ... следующая страница