Назад

UCOZ Реклама

Среди стихий

упряжке,  даже  в  качестве  вожака.  Да  и  другим
тоже. Идея
индивидуильных нарт пришла как освобождение. Этому помогло появление детских
пластмассовых  саночек-тазиков. Груз  и в тридцать,  и  в  сорок килограммов
перестал быть  обременительным. Дальнейший
рост груза ограничивала  лямка,
перекинутая через плечо,  или тяга, прицепленная  к рюкзаку. За пояс цеплять
ее долго не решались. Первая прицепила саночки за пояс Валя и потащила сразу
очень  большой  груз. Тогда одна
женщина, физиолог, предложила объяснение:
мужчины дышат животом и потому не могут тянуть  санки, прицепленные к поясу,
такое доступно только  женщинам, которые могут дышать  исключительно грудью.
Но  мужчины,  узнав об этой  стройной  теории, прицепили  саночки  к поясу и
великолепно потащили. По сравнению с весом  в рюкзаке двойной вес перемещает
человек на индивидуальных саночках, и даже через  торосы, когда идет пешком,
а саночки на очень короткой тяге полускользят, полувисят.
Давным-давно известно,  что по зимнему  пути человек может уйти дальше,
чем летом. Охотники в свои избушки  испокон веков затаскивали запасы на лето
зимой.
Вообще
говоря, по мере
выхода  современного  зимнего  туризма  из
младенческого возраста порыв "изобретать" все более уступает место взрослому
желанию черпать из культуры великих полярных путешествий и из жизни северных
народов. Вспомните, сколько наизобретали  разных палаток и палаточных  печек
для  таежных  походов, а  сшитый из  тонкой хлопчатобумажной ткани индейский
вигвам с костром посередине оказался вне конкуренции.
Пытались изобретать и "новые современные" снежные хижины только потому,
что ленились научиться  строить классическую эскимосскую иглу.  Так радуется
обученный технике человек,  так мучительно хочет возвыситься, изобретая, что
рушит связь с прошлым, которая дает нечто большее, чем простая польза вещей.
Валя  рассказала мне, как в
одиночном походе  случилось ей  совершить
крупный просчет: "...Просыпаюсь  - душно, сверху  давит. А  это снег засыпал
палатку. Выползла из мешка. Холодно, темно, не повернуться, не одеться. Ноги
кое-как в ботинки  - ладно, думаю, сброшу снег,  а потом приду в себя. Пурга
сразу схватила, дышать не дает. Я сбрасываю снег с  палатки, отгребаю его. Я
не  одета, но ведь дела-то  на две минуты.  Лезу  в  палатку и... Она забита
снегом!
Я  не
затянула
вход!  Тыкаюсь
головой,  не могу
поверить,
удивляюсь. Плотный  поток снега наполнил  палатку  так же быстро,  как волна
захлестывает лодку. И нечего тут  удивляться. Пытаюсь выгребать снег,  пурга
его гораздо быстрее  набивает. Что делать? И  сразу  стало так холодно!  Так
мучительно страшно, что я начала отчаянно искать решение - и вспомнила: одна
из оттяжек закреплена пилой-ножовкой. Вспомнила я о  хижинах и о тебе. Нашла
ножовку.  А  ты ведь
знаешь, когда  строишь иглу,  нужно  сосредоточиться,
представить  себе ее  всю.  Начала строить и  успокоилась.  Тогда  подошла к
палатке,  притулилась  так
у  входа,  чтобы
новый  снег
в  палатку  не
пускать. Потихоньку выгребая  снег,  я уже
знала,  что спаслась, и
стала
молиться  северным  людям и  увидела  их:  с  костяными  ножами,  спокойных,
деловито
режущих  снег. Скоро  я  заползла
в палатку
и смогла затянуть
вход. Откопала спальный мешок.  Мне  удалось согреться,  и я  заснула. Через
несколько часов выкопала примус, сварила еду".
Валя говорит: "Пурга,  и арктический лед, и  заполярные  горы - добрые,
ждешь от них многого, и они не отказывают. Тем, кому ничего  не надо от них,
лучше туда не соваться. Мало  ли как  бывает:  парень из-за девчонки  пошел,
руководитель хочет выполнить разряд, участник рвется в руководители, кому-то
нравится
туристский круг,  и
хочет он в
этом  кругу почувствовать себя
своим. А в  общем, все  это  романтический азарт.
Мне это хорошо  понятно,
потому что все эти отголоски чувствую в себе. Но  тундра, горы, лед и я сама
-
мы вместе забываем  об
отголосках, и  начинается восторженная походная
жизнь.  Есть у меня 
... следующая страница

Hosted by uCoz