Назад

Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

После этого  пошли простые  места, и я забыл про баллон, приспособился.
Через пару  часов я глянул на индикатор подачи--в крайнем нижнем  положении,
посмотрел на манометр--ноль. Снял маску и вздохнул  с облегчением. Она давно
уже не  помогала, а только затрудняла дыхание. С радостью скинул веревочку с
баллоном. Маску  и редуктор взяли  в рюкзак, а я пошел совсем  налегке.  Это
было
очень  кстати,  потому  что  опять  показались  стеночки,
требующие
аккуратного лазания.
Вдруг  стало темно.  Зашла  луна. Только  теперь  мы  оценили,  как нам
повезло с лунным освещением. Спускаться  в полной темноте,  на ощупь--значит
играть в жмурки с опасностью. Поэтому  обычно ночью не спускаются, стараются
пересидеть до рассвета, борясь с холодом. В такой борьбе  на высоте человек,
как правило, проигрывает. Но мы уже не боялись холодной  ночевки: во-первых,
до лагеря недалеко и путь несложный; во-вторых, до рассвета всего час.
Этот  час я скребся совсем уже медленно, постоянно притормаживал Эдика,
который  так и норовил  сдернуть меня  с какой-нибудь стенки.  Наверное,  он
плохо слышал мои команды через свой меховой шлем и капюшон пуховки...
Рассвело так же внезапно, как стемнело. Я узнал место стыка гребней. От
Западного,  где  мы  находились, влево вниз уходил  наш контрфорс. Еще сотня
метров  пути. Близость финиша  доконала  меня. Спало нервное напряжение,  на
котором только и шел. Поплелся, присаживаясь в снег через каждые 10--20 м.
Не  знаю, сколько  еще  времени  я мог  бы идти. Не  было ощущения, что
вот-вот  кончатся  силы.  Они давно уже  кончились.  Организм вошел в  режим
какого-то безразличного  состояния, когда непонятно, то ли он будет работать
бесконечно,  как  вечный двигатель,  без  притока  внешней  энергии,  то  ли
внезапно откажет в совершенно непредвиденный момент. Казалось, что в палатку
я вполз  на самом  последнем пределе. Но где  этот последний  предел? И  что
после него? Пожалуй,  никогда за  всю  альпинистскую карьеру  я  не был  так
близок к  концу. И до сих  пор не могу толком  понять,  в чем  причина,  где
ошибка...
В лагере V мы пробыли недолго. Поели, попили, почти не  спали. Иванов и
Ефимов, встретив нас и  напоив,  отправились на вершину.  Сережа  связался с
Орловским. Эдику сделали уколы сосудорасширяющих. Нам обоим
дали таблетки компламина. Хотя на руках и ногах пальцы у меня  онемели,
цвет их  был нормальный; я знал, что они восстановятся через несколько дней,
и отказался от уколов.
Меня не кололи, но добродушно подкалывали:
-- Ну что, Бэл, пойдешь за рюкзачком?
Я еще продолжал упрямиться по инерции,  однако чувствовал,  что вряд ли
соберусь с силами на такой подвиг--далековато и так хочется вниз.
Что у тебя там самое необходимое?--спросил
Сережа Ефимов, уходя на вершину.
Смотри сам. Возьми что сможешь. Хотелось бы 
 ... следующая страница