Назад

Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

Кислородный баллон,--ответил Эдик.
Оказывается, он положил один из баллонов у входа и
случайно  задел его,  лежа в  спальнике. Валлон  юркнул  в незавязанный
рукав входа  и лихо прогремел по  сложному рельефу южной стены Эвереста. Это
было существенной  потерей, так как  у нас совсем не  оставалось резерва  на
спуск.
А  как  мы  будем  себя  чувствовать--неизвестно.  Я  тут  же  бросился
проверять, не  толкнул  ли он и мой ботинок. К счастью, из всех наших ошибок
не было ни одной роковой.
Примус  никак не  разгорался  в  полную силу,  хотя еще  вчера  работал
нормально. Вода закипала долго, и нам не удалось налиться вдоволь.
Но мы не могли  позволить себе топить воду всю ночь, надо было  немного
поспать.
Я знал, что тяжело будет утром  надевать ботинки,  но все-таки снял их,
так как пальцы ног онемели от  холода и надо было  как следует  восстановить
кровообращение  перед  завтрашней  работой. Эдик во  сне  стонал,  кряхтел и
ворочался.
Видимо,  обмороженные  пальцы  причиняли ему  сильную  боль,  а  расход
кислорода 0,5--1 литр в минуту  не давал возможности  глубоко заснуть.  Ночь
почти не снижала дневную усталость, но большего расхода мы себе позволить не
могли.
4.05.82.
Сколько  времени  займет у  нас  восхождение--было  неизвестно, поэтому
хотелось пойти с  первыми  лучами, чтобы  иметь  побольше светлого  времени.
Начал будить Эдика в 2, потом в 3 часа. Безрезультатно. Наконец, в 5-м часу,
приступил к этому серьезно (заорал). Он стал подниматься.
Как ты себя чувствуешь?--спросил я.
Не очень, но я пойду.
Ну что же, его упорство и умение терпеть хорошо известны. Если он решил
идти, значит, выложится без остатка, но дойдет на одной силе воли.
Починил насос примуса, сделал чай. Готовить было некогда. Долго надевал
ботинки  с  утеплителями.  Наконец,  вышли  только  в  6.10.  Эдик  с  двумя
баллонами, у меня
281
кинокамера, фотоаппарат, кошки, молоток, крючья, карабины.  Рация,  как
всегда, у меня.
Сначала у Эдика стоял  расход 1 литр в минуту.  Шел он  тяжеловато, но,
зная, что с утра ему всегда трудно,  я надеялся, что он постепенно втянется.
Так оно и оказалось.
Едва прошли  последние 150 м нашего контрфорса и перевалили за основной
Западный  гребень, как  с  севера  ударила жесткая волна  леденящего  ветра.
Вершина держала  нас в  тени восходящего солнца, но не прикрывала от дыхания
далекой стратосферы. Сразу  еще больше начали мерзнуть руки и  ноги. Сняв на
пару  минут рукавицы  при  сложном  лазании, я  потом  больше  четверти часа 
 ... следующая страница