Назад

Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

четвертой стены, и все, что  происходит на подмостках, становится достоянием
зрителей. Публичное отчуждение достигает абсолюта. Люди днем живут на виду у
других людей, ни
мало  не  заботясь  о  том,  как  они выглядят.  Даже  фотографирование
сценического действия  не досаждает  им.  Правда,  дети, уловив  зависимость
фотографа  от  объекта,  пытаются  превратить  процесс съемки  в  заработок.
Стихийно  они воспроизводят  писаные  и  неписаные  законы,  когда снимающий
должен  спрашивать  разрешения  или  оплачивать  лицензию  на  фотоохоту  за
образами.  Привыкшие
к
"браконьерской"  съемке,  мы  легко  отметаем  их
притязания, но дети хитрили--они  забегали в какой-нибудь живописный угол  и
оттуда кричали:
-- Фото, фото!
Полагая, что  они просто хотят сфотографироваться, как любые дети, будь
то в пинежской деревне или в чукотской тундре, ты наводишь на них объектив и
нажимаешь  затвор.  Услышав  щелчок, они,  словно спринтеры  после  выстрела
стартового  пистолета,  срываются  с  места  и бегут к  тебе,  держа  ладони
лодочкой и весело крича:
-- Рули, рупи!
Не  получив платы, не  обижаются, а  дружно срываются с места  и весело
бегут впереди, чтобы  у  соседней пагоды или  ступы  повторить операцию. Эта
игра  занимает
их
целый  день,
в
течение  которого  они
не  теряют
доброжелательного отношения к снимающим, совершенно игнорирующим их законные
требования оплатить труд.
Взрослые в  эту  игру не играют.  Побирающихся на улицах  Катманду,  по
восточным понятиям, не много, а несколько лет назад не было вовсе: не у кого
было просить--туристов как таковых в  Непале  не  существовало. Теперь есть,
но,  к  счастью,  не  слишком  много,  во  всяком  случае, они  не  нарушают
традиционную картину города своим инородным видом, к тому  же обаяние города
столь  велико,  что  каждому приезжему  хочется  участвовать  в  его  жизни,
раствориться  в ней. Многие  улавливают тяготение непальцев к  естественному
поведению и облачаются в местные одежды или свои, не  обременяющие движений.
При этом нет ни ощущения маскарада, ни расслабленности.
Мы бежим по улице  трусцой,  не ощущая себя зрителями. Мы  часть общего
уличного  действия.  Кто  раскладывает зелень,  кто  ремонтирует  кувшины  и
велосипеды, кто бреет и стрижет, кто толкает тележку по освещенной  утренним
солнцем  улице,  где
в  каждом 
 ... следующая страница