Назад

Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

глазами
Тамма  был
обмороженный
Эдик  Мысловский,
вместе
с
Балы-бердиным, Туркевичем и Бершовым вернувшийся в базовый лагерь?..
Возвращение  стало большим  праздником.  Все постоянное население и все
гости  с  нетерпением  ожидали  восходителей.  Никогда  раньше не  было-- и,
вероятно,  никогда больше  в жизни  у  них не  будет--таких побед.  Это  был
великий момент награды за  труд тяжелый и рискованный, за волю, за мужество,
за терпение и страдания. Это был Момент! И он приближался.
На ледопаде бенефициантов встретили Овчинников, Трощиненко, Онищенко...
Трощиненко  снял с  Балыбердина  рюкзак,  дав  ему взамен  легкий  станок  с
кинокамерой, и Бэл, вновь ощутивший радость движения и жизни, весело зашагал
к славе. Он шел обветренный, со смешной  рыжей  бородкой, похожий  на сильно
потрепанного, но  не  потерявшего страсти к жизни сатира.  Эдик  Мысловский,
похудевший больше других  (он,  правда,  и поплотнее других был до  выхода),
улыбался устало и кротко.  Сережа Бершов  сверкал радостными глазами на лице
опухшем и округлившемся от  бороды, а Миша Туркевич искрил цыганскими очами,
и улыбка не сходила с его лица.
Никаких церемоний и  речей, к счастью, не было. Ребят обнимали, хлопали
по  спине, говорили им замечательные  и справедливые  слова, старались сразу
все спросить и сразу обо всем рассказать. Все было скромно и сердечно.
-- Нас встречали,--рассказывал Балыбердин,--
лучше, чем олимпийских чемпионов. Явились, конеч
но, все. Кроме старых ббитателей лагеря--
руководство экспедицией, шерпы, офицеры связи-
лея вились телевизионщики--Юрий Сенкевич и его
режиссер Лещинский. Венделовский с Коваленко
снимали. До ужина оставалось часа полтора, но мы
с удовольствием попили и поели. Однако, имея
сугубо пессимистический характер, я на фоне этого
ликования постоянно возвращался к мысли--
только бы у остальных наверху все закончилось
благополучно...
Мысловский подошел к Тамму и сказал:
-- Спасибо тебе, Женя, за Эверест!
Они обнялись.
69
Во  всем  этом  коловращении страстей и радости были  два  человека,  к
которым подходили восходители с сочувствием. Владимир Шопин и Николай Черный
готовились  к  выходу  ("зашнуровывали ботинки"),  когда  Тамм, поговорив  с
Калимулиным,  не дал  "добро" на восхождение Шопину и  Черному. (Овчинников, 
 ... следующая страница