Назад

Среди стихий

К 1957 году почти все самые интересные вершины и стены Главного Кавказа
были
покорены.  Пройдены
маршруты
на Ушбу,
Чатын,  пик  Щуровского,
Шхельду-Тау, Вольную  Испанию, на Тютю-Баши  в стенном варианте...  Но стена
Донгуз-Оруна оставалась непокоренной. Тогда мы сделали ее с Мишей Хергиани.
Те  дни ясно выделяются
в  моей памяти.  Маршрут наш
до сих пор  не
повторен,  но дело не в  этом: что касается нас  с Мишей, стена Донгуз-Оруна
стала для нас чем-то очень личным.
Мы работали  инструкторами в альплагере
"Шхельда".  В один прекрасный
день  купались, а потом  загорали на чистой  траве. Тогда я и предложил Мише
такой  вариант: стена  Донгуза под ледовую  Шапку  и Шапка  в  лоб. Он сразу
сказал мне: "Давай одевайся, поехали смотреть". Мы встали и попросили машину
у начальника лагеря  товарища Шевелева. "А куда  вы?"  -  "Мы на Донгуз".  -
"Что, с ума сошли? - "Нет, мы только посмотреть  и потом обратно". - "Черт с
вами, но сразу доложите мне  по возвращении". Видно,  были у нас такие лица,
что он подумал, будто эти два диких свана решили лезть немедленно.
Я вам  скажу, что наш начальник  Шевелев был по  душе нам. Он нас очень
уважал, а мы -  его. Мы всегда были готовы  для таких приятных людей сделать
все, что угодно, и для лагеря. Я еще потом расскажу об этом человеке.
Было решено заявить  восхождение на Донгуз-Орунскую стену на первенство
СССР по альпинизму.
Существование
заочных
соревнований по
альпинизму  меня уже  тогда
удивляло, но, когда серьезные люди вокруг меня идут в ногу, я тоже иду.
Когда мы с  Мишей узнали  в 1955 году
про соревнования, то был у  нас
такой разговор:  как же, ведь  альпинизм - это дружба,  а дружба - это когда
радуешься успехам друга? Но  что получится: если  я буду соревноваться с ним
за медали, запоет у меня в душе та  же альпинистская радость? Нет, она будет
немножко испорчена, если победит он. Тогда  нужно решить вопрос: может быть,
плохие  у
нас  самих  души?
Но  если
нет, то  кто-то
хочет нам
их
испортить. Зачем?
Но как мы
могли говорить против  медалей, если  еще
не завоевали ни
одной?
Теперь медали завоеваны, и я говорю: не нужны альпинизму медали.
Альпинизм не приспособлен для соревнований.  В них заключена опасность,
и  не только для  жизни. Но, конечно, человек  всегда может поступить как он
хочет: есть соревнования или нет.
Однажды  я читал,  как погиб  в
Антарктиде Роберт Фол-кон  Скотт. Его
дневники. Прочел
и  понял: это  останется людям
навсегда.  Это будет над
войнами, и  над рекордами скоростей, и над  соревнованиями.  Ведь дело  не в
рекордах, не в цифрах и гонках, а просто в том,  каков был человек, как смог
он жить и как смог умереть.
Я отвлекся, простите, но я все время думаю о Мише.
Заявку нашу приняли, с  трудом, но приняли.  Федерация  альпинизма СССР
считала,  что эта стена слишком опасна.  Тем более что наверху заканчивается
ледовым отвесом.
Мы с  Мишей
обрадовались,  что  разрешение  получено, что  нас
так
признали. Признание вызвало радость, но жили мы в мыслях уже на стене.
В утро перед
нашим выходом на
Донгуз-Орун нас привезли
в машине к
развилке дороги, и через два часа мы подходили к стене, там близко...
Сначала  нас  было  четверо,  кто  должен  был идти на стену.  Потом...
Кузнецов  в книге "Горы и люди"  пишет так: "...потом Курбан отказался.  Его
можно понять:  слишком много детей
у  него. А тут  и Женя жениться решил".
Читаю и  чувствую:  что-то не так.
Я спрашивал тех,  кто хорошо знает
русскую  грамматику: дословно  приводит 
 ... следующая страница