UCOZ Реклама
Среди стихий
секунд и чужих незнакомых камней. Ты отстал. Время ушло вперед. Но еще цепляешься, силишься догнать... догоняешь и начинаешь опять узнавать. Ага, "Бегемот" остается слева, теперь направо... Напра-а-во... Две скалы воротами перехватили реку, и в теснине - слив. Его вспарывает "Зуб", и обе половины реки взбегают друг против друга на скалы, заворачивают назад к середине реки, сталкиваются, встают на дыбы над уже лесистыми здесь берегами. Высоко над своими же берегами встает река. И идет мимо них. Идет... И вдруг вся она, взгорбленная посередине, сразу оседает в яму. Плот проходит вираж, поднырнув, выходит на горб... танцует наверху. Плот направлен точно. Он идет, подходит, наклоняется, зависает... В детстве я старался поднять самый большой камень, кидал его в самую большую лужу, чтобы было что-то такое... громадное. И теперь это так похоже - этот камнем падающий в воду плот, и я стою на нем...Утро. Рано. Речная волна лижет плот, привязанный к берегу. Плот пуст. Берег пуст. Я сижу на откосе, прислонившись спиной к земле, и надо мной никого. Но вот над верхним краем обрыва появляется Галя. В утреннем солнце она кажется прозрачной и тонкой и вся светится, как ее волосы... Четыре дня мы добирались сюда. Перед этим были болота, непомерный груз рюкзаков и удушающая жара. Мы задыхались от испарений и комариного зуда. Комары заставляли с головы до пят облачаться в брезент. Наконец среди болот блеснула чистая вода. Опустив на кочки рюкзаки, промокшие нашим потом, и лениво попросив друг друга отвернуться, мы разошлись с девчонками метров на двадцать и, разоблачившись, вошли в воду. Мы блаженствовали, фыркали, как моржи. И Галя взглянула на меня и засмеялась; и все, сидя в воде, смеялись. Болота вывели нас на берег реки. Здесь был высокий горелый лес, дневная жара, ночной холод и вода в реке такая же ледяная в полдень, как по утрам. Валили сухие стволы, бревна тащили к воде, и, когда не хватало сил у шестерых ребят, трое девчонок впрягались в лямки, накинув брезентовые куртки, чтобы жестким капроном не ободрать обгоревшие плечи. Так и запомнил их: босых, в купальниках и накинутых брезентовых куртках, гордых тем, что без них мужики не обошлись, Потом веселая работа - собирать плот на воде, балансировать на плавающих бревнах под раскаленным солнцем и потоками ледяных брызг, что летят из-под топора, когда забиваешь клинья под ронжины. И первый вечер у реки - как праздничный подарок. Костер уже тлел, а сумерки еще тянулись, нам было тихо и хорошо. Запал в память спор двух людей: Н а ч а л ь н и к. Иди спать, засидишься у костра, потом всю палатку перебудишь. Г а л я. Рано еще. Н а ч а л ь н и к. Завтра трудный день, будем вытаскивать большие бревна к воде. Г а л я. Вечер красивый, наконец-то река... Н а ч а л ь н и к. Вот образец женской логики. Г а л я (примирительно). Пожалуй... И, собираясь послушаться, встала. А мою независимость в походе обеспечивает хороший двухслойный пуховый спальный мешок; хочу - сплю в снегу без палатки, хочу - над рекой, на камне, хочу - в гамаке на дереве, там, где ветер уносит комаров. Летом в моем мешке могут поместиться двое. Кроме того, у меня есть марлевый полог от комаров, и я попросил Галю перешить его поудобней. Она взяла иголку, а я подкладывал смолье в костер, чтобы ей хватало света.
... следующая страница