Назад

UCOZ Реклама

Среди стихий

совершенно ясно видел, что там мне не сесть. И пытаться нечего: высота будет
слишком  маленькой, чтобы развернуться, а  в прямом полете врежусь в станцию
или  пролечу над ней  и врежусь в скалы. Интересно,  что,  кроме меня, этого
никто не видит.
Татьяна была тут как тут.
- Действительно Слава уехал? - спросила она наивно.
- Нет, он сейчас придет и полетит. Я механик - собираю дельтаплан.
- Он вам доверил?
- Конечно.
- Вы, пожалуйста, внимательно собирайте. Хорошо?
Я обещал очень внимательно собирать.
Она  мне помогала. Она  не
знала, что
к  чему надо  прицеплять,  но
старалась, чтобы  я сосредоточился. Она стояла  рядом, сняла лыжи. Она вдруг
стала совсем другой, эта Татьяна. Только она была серьезна, одна среди всех,
кто стоял вокруг. Когда все было готово, она спросила.
- Что ты видишь внизу?
Я улыбнулся ей.
- Ты все-таки полетишь?
- А ты как советуешь?
- Ты  будь внимательным.  - Она подчеркнуто  говорила  мне "ты", и  это
короткое доверительное "ты" каждый раз откликалось во мне светлым аккордом.
- Ты подумал про ветер?
- Да.
- Ты ведь не будешь здесь садиться, а полетишь в самый низ? Да?
- Да. .
Я  проверил замок  подвесной  системы, потом оглядел  все  крепления на
дельтаплане. Если бы сейчас
я  рассмеялся, снял дельтаплан
и
сказал:
"Пошутили и хватит", - она бы, наверное, меня расцеловала.
Слабый ветерок пришел снизу  и чуть приподнял дельтаплан, уменьшая  его
тяжесть.
- Завтра  собрались  пойти погулять на
Нарзаны, я приглашаю тебя,  -
сказала Татьяна.
Черт побери, смелости  ей было не  занимать.  А я суеверен,  оглянулся,
где бы  взять деревяшку -  постучать,  посмотрел на  лыжи. В  них не было ни
кусочка дерева.
Внешне полет проходил нормально. Тысячам горнолыжников и горнопляжников
он показался,  наверное, легким и  красивым. А  я каждую  секунду боролся за
жизнь.  И  только уже  в  самом низу, пролетая  над восьмиэтажной гостиницей
"Чегет"  и над поляной  выката,  уставленной яркими автобусами и заполненной
людьми, поднявшими
лица на  легкий
звук дельтаплана,  начал  я  обретать
уверенность.
Впереди сверкало нетронутым снегом междуречье Донгуз-Оруна и Баксана. Я
приземлился там в глубокий пушистый снег.
Вокруг  не было ни  единого следа. И  ни единого звука. Чегет за спиной
уходил
в  невероятную
высь,
на
нем  черными
точками перемещались
лыжники. Впереди скалистые  вершины Когутаев отклонились от меня, откинулись
назад и  смотрели вниз.  Потом долетел приглушенный  деревьями автомобильный
гудок с шоссе...
Следующим утром  я пребывал в замечательном  настроении: не было планов
на будущее,
воспоминаний  об  огорчениях
тоже не
было,
равно как
и
успокоительных мыслей о том,  что было в  жизни хорошего.  Напевая пилотскую
песенку,  я  разбирал опорные трубы дельтаплана  на  самые короткие  части и
упаковывал в чехол, готовя к отправке в Москву. Потом я надел легкую обувь и
по твердой, замерзшей снежной тропинке,
а потом по сухому асфальту  шоссе,
густо пересеченному тенями  деревьев, побежал вниз,  к Нарзанам. Полеты были
пока еще не для меня.

    Но ведь это игра... *

    Кто кого учит

Леня устал, ему три года, он не может идти слишком долго по размокшей глинистой тропе. Но если я его посажу на плечи, то не смогу двумя руками отряхивать от воды ветви перед ним и тогда он промокнет насквозь. А нам еще довольно далеко идти.
... следующая страница

Hosted by uCoz