Назад

Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

- Как высоко он поднялся?
-- Чуть выше третьего лагеря --семь восемьсот.
А дальше не смог. Да, Наванг?
Наванг улыбнулся и кивнул. Пемба, похожий  на Робинзонова Пятницу (хотя
имя его по-шерпски значит  суббота),  одетого в  брюки "Адидас" и жилетку  с
гербом СССР,  подставил  чашку  под  бабушкин  сосуд,  и  круговой  ее  путь
повторился.
-- Давайте выпьем, ребята,-- обратился Леня к
нам и шерпам,--за то, что все живы.
Шерлы  встали полукругом и запели протяжно,  но весело, шаркая кедами в
такт песни. Некоторые из них двигались уже не очень уверенно.
Я подумал, что это действительно  главное. В конечном  счете, альпинизм
не война, и не надо умирать на Горе, если можно выжить.
Философскую  беседу,  начавшуюся  было  за
чашкой  чан  га,  прервало
появление высокого  худого человека, заросшего бородой.  Он быстро  прошел к
столу и потер руки, как  это делают, когда с мороза входят в комнату и видят
накрытый стол. '"Значит, так..." -- говорят обычно в таких случаях.
- Значит, так,--сказал человек, повисая над
низеньким столом,--за успех экспедиции и будущего
фильма! Ты из Москвы? Ага! Хорошо? Хорошо!
Сейчас я столько дел провернул! Ты закусывай.
Дима пленку перепаковал? Ага! Хорошо? Хорошо!
Ну, я пошел спать...
Валентин  Венделовский, режиссер "Леннауч-фильма", быстро  чего-то смел
со стола и через минуту спал рядом с оператором.
- За то, что все живы,--повторил Трощинен-
ко,--это--главный успех.
Воскобойников  е  перерыве  между  песнями  громко  говорил  с  шерпами
по-русски. Они кивали головами и даже что-то по-русски отвечали.
Володя с ними разговаривает свободно. Вооб
ще он молодец. Он их приучил готовить так, что
вполне можно было есть. Вкусно даже. На кухне
шерпы-повара в белых халатах ходили.
Вообще все молодцы,--говорили Саша, Юра,
Сережа и я сидящему с гитарой Трощиненко, танцу
ющему с шерлами Воскобойникову и спящим Венде-
ловскому с Коваленко, имея в виду всю экспедицию,
- Молодцы... А ведь все было на грани...
Бабушка принесла чанг, и чашки опять поплыли
по кругу.
На грани... Здесь, в Гималаях, каждое восхождение--это ходьба по ребру.
С одной стороны  -- солнце и жизнь, с  другой --мрак и вечный холод. Сколько
замечательно 
 ... следующая страница